" — Растения, они все мертвы. — Отлично, надеюсь, они страдали…» (с)
Меня всегда притягивали человеческие лица. Каждое из них пытается ускользнуть и лишь иногда, мимолетно, приоткрывает тайну своего хозяина. Охота за этими откровениями стала целью и страстью моей жизни.
тот,кто снял "прыжок"Филипп Халсман (Philippe Halsman) родился 2 мая 1906 года в Риге в обеспеченной еврейской семье. В школе его любимыми предметами были иностранные языки – латынь, французский, немецкий, русский. Да и остальные дисциплины давались ему легко; достаточно сказать, что, несмотря на далеко не идеальное поведение, Филипп окончил школу лучшим учеником в классе. В старших классах он немного фотографировал, но не думал о фотографии как о будущей профессии. В 1924 году молодой человек уехал в Германию и поступил на электротехнический факультет Дрезденского университета.
До недавнего времени о германском периоде жизни будущего фотографа было мало что известно. Сейчас положение изменилось: таинственным событиям, героем которых стал Филипп Халсман в конце 1920-х годов, посвящено большое количество исследований, о них пишут книги, снимают художественные фильмы. Нельзя, однако, сказать, что эта поистине детективная история стала нам более понятна или мы приблизились к ее раскрытию.
10 сентября 1928 года Филипп с отцом – богатым латвийским дантистом Максом Халсманом – отправились в Австрийские Альпы. Позднее молодой человек вспоминал, что шел на несколько шагов впереди отца, когда неожиданно услышал крик и, оглянувшись, увидел, что тот сорвался в пропасть. Филипп утверждал, что, спустившись вниз, обнаружил отца еще живым и отправился за помощью, но когда некоторое время спустя он вернулся в сопровождении местного пастуха, Макс Халсман был уже мертв с явными признаками насильственной смерти.
Вполне естественно молодой человек стал главным подозреваемым. Впоследствии о нем говорили как о «Австрийском Дрейфусе», «первой жертве зарождающегося национал-социалистического антисемитизма», но мне это представляется довольно надуманным. В самом деле, молодой человек вполне подходил на роль обвиняемого и без учета национальности: у него была прекрасная возможность совершить преступление, его семья провела похороны слишком быстро – они утверждали, что это было сделано согласно еврейским обычаям, но суд воспринял это как попытку скрыть следы преступления. Филипп вел себя странно при аресте, позволял себе резкие – и довольно глупые – выходки во время судебного процесса, в частности, игнорируя все доказательства, продолжал утверждать, что его отец погиб в результате несчастного случая. Единственное чего не хватало обвинению – это мотива, чем не преминула воспользоваться защита, правда не очень успешно. В декабре того же года молодого человека признали виновным в отцеубийстве и осудили на 10 лет тюрьмы.
В дальнейшем «зарождающийся национал-социалистический антисемитизм» сыграл в деле нашего героя скорее положительную роль – именно он дал адвокатам и родственникам Филиппа возможность говорить о несправедливости судебного разбирательства, предвзятости судей и тому подобное. В 1929 году Верховный суд Австрии отменил решение Тирольского суда и направил дело на повторное рассмотрение. На этот раз молодого человека признали виновным в непредумышленном убийстве и снизили срок до четырех лет. К этому времени к борьбе за освобождение «Австрийского Дрейфуса» подключились многие представители научной и художественной элиты, в частности Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд и Томас Манн. Наконец 1 октября 1930 года президент Австрии Вильгельм Миклас даровал Филиппу Халсману помилование с единственным условием – навсегда покинуть страну.
***
История иногда выбирает странные пути для осуществления своих целей: так, если бы не трагические события о которых говорилось выше, Филипп Халсман закончил бы университет и сделал бы карьеру инженера-электрика в какой-нибудь европейской стране или, скажем, в Соединенных Штатах. А может быть, вернулся бы в Латвию и окончил жизнь в одном из многочисленных лагерей Советского Союза. Но судьба распорядилась иначе, и в конце 1930 года молодой человек оказался во Франции.
Не получив образования, Филипп Халсман решил превратить свое хобби в профессию и в 1932 году открыл в Париже фотоателье. Его карьера складывалась более чем удачно, к середине 1930-х годов он был одним из самых модных французских фотографов, его фотографии печатались в таких известных журналах как «Vogue», «Vu» и «Voila». Благодаря портретам Андре Мальро, Поля Валери, Жана Пенлеве, Марка Шагала, Андре Жида, Жана Жироду, Шарля Ле Корбюзье и многих других представителей художественной богемы, французская пресса называла Халсмана лучшим фотографом-портретистом.
С началом Второй Мировой Войны семья Халсмана эмигрирует в Америку, сам же фотограф со своим литовским паспортом долго не мог получить визу. И опять на помощь приходит Альберт Эйнштейн, благодаря вмешательству которого Халсман попал в число наиболее значимых художников, писателей и учёных, которым дали визы в Соединенные Штаты. 10 ноября 1940 года фотограф прибыл в Нью-Йорк. С этого времени начинается самый плодотворный период в его жизни; именно здесь он прославился, воплотил в жизнь самые смелые мечты, сделал самые известные свои фотографии, издал книги. Видимо вполне справедливо его называют не «литовским фотографом», а «американским фотографом литовского происхождения».
Основным и самым любимым жанром мастера была портретная съемка. «Меня всегда интересовали люди», – писал он, – «Хороший портрет должен – и сегодня и через сто лет – показывать, как человек выглядел и что он из себя представлял». В другой раз Халсман остановился на этом более подробно: «Этого нельзя достичь, заставляя человека принять ту или иную позу или ставя его голову под определенным углом. Для этого нужно провоцировать "жертву", развлекать его шутками, убаюкивать тишиной, задавать ему такие дерзкие вопросы, которые даже лучший друг побоялся бы задать».
Филипп Халсман c Мэрилин МонроПодобную тактику мастер применил, когда в первый раз фотографировал Мэрилин Монро в 1952 году. Он попросил ее встать в угол, поставив перед ней камеру. У актрисы был такой вид, будто ее загнали в угол и отрезали все пути к отступлению. Затем сам фотограф и два его ассистента принялись говорить ей комплименты, устроили своеобразное соревнование за ее внимание. «Окруженная тремя мужчинами, не сводившими с нее восхищенных глаз, Мэрилин улыбалась, кокетничала, хихикала и даже изгибалась от удовольствия», – вспоминал Халсман, сделавший за это время около 50 фотографий.
В 1941 году фотограф познакомился со знаменитым художником-сюрреалистом Сальвадором Дали. Их дружеские и творческие отношения продолжались около 30 лет. В 1954 году Халсман выпустил книгу «Усы Дали» («Dali's Mustache») в которую вошли множество фотопортретов испанского художника – в основном его знаменитых усов. Для одной из самых известных фотографий этого цикла Халсман «построил» из семи обнаженных натурщиц фигуру напоминающую человеческий череп. Другая фотография известная под названием «Дали Атомикус» («Dali Atomicus») была в некотором смысле фотографическим продолжением знаменитой картины «Атомная Леда» («Leda Atomica»). В снимке друзья хотели показать движение электронов вокруг ядра: для этого на счет «три» ассистенты подбрасывали кошек и выплескивали из ведра воду, на счет «четыре» Дали подпрыгивал, вспышки освящали комнату ярким светом и Халсман фиксировал все это безобразие на фотопленку. После этого он удалялся в темную комнату, а помощники быстро наводили порядок в комнате, ловили и успокаивали кошек. Через некоторое время фотограф возвращался, виновато улыбаясь, говорил: «Ну, еще один дубль» и все повторялось сначала. «Шедевр» получился только после 28 попыток.
В 1952 году Халсману заказали официальный портрет семейства автомобильного магната Генри Форда. После изнурительной фотосессии с девятью взрослыми и одиннадцатью детьми, хозяйка дома пригласила фотографа выпить чашечку чая. Он поднял на нее глаза и неожиданно для самого себя спросил: «Миссис Эдсел, не разрешите ли Вы сфотографировать вас в прыжке?» Она взглянула на него с удивлением, потом улыбнулась: «Вы же не заставите меня прыгать на этих каблуках?», – спросила она разуваясь.
За супругой всесильного магната последовали Грейс Келли, Мэрилин Монро, Одри Хепберн, герцог и герцогиня Виндзор, будущий президент США Ричард Никсон, отец атомной бомбы Роберт Оппенгеймер, многие другие актеры и художники, политики и писатели, ученные и фотографы – всего около двух сотен знаменитых прыгунов включая самого Халсмана. «Когда человек прыгает его внимание в основном направленно на сам акт прыганья, маска спадает и появится его истинное лицо», – раскрывал фотограф свой замысел в предисловии к вышедшему в 1959 году фотоальбому «Книга Прыжков» («Jump Book»).
Филипп Халсман (Philippe Halsman) со своими обложками журнала "Life"Заслуги талантливого фотографа не остались без внимания. В 1945 году Халсман был избран первым президентом Американской ассоциации журнальных фотографов, где ему пришлось вести борьбу за творческие и профессиональные права своих коллег. В 1951 году он стал членом (contributing member) знаменитого фотоагентства «Magnum Photos». В 1958 году журнал «Популярная фотография» назвал Халсмана одним из «Десяти величайших фотографов в мире». Он оказался в подходящей компании: кроме него в «Десятку» попали Ирвин Пенн, Ричард Аведон, Ансел Адамс, Анри Картье-Брессон, Альфред Эйзенштедт, Эрнст Хаас, Юсуф Карш, Гьен Мили и Юджин Смит. Сам же фотограф считал наивысшим своим достижением 101 фотографию напечатанную на обложке знаменитого журнала «Life» – этот рекорд до сих пор никем не побит.
***
Филипп Халсман умер в Нью-Йорке 25 июня 1979 года. И даже после этого печального события он умудрился установить еще один рекорд: в 2006 году в честь столетия со дня рождения ему был установлен памятник – первый памятник фотографу в мире. Памятник был установлен на родине Халсмана; сначала в фойе рижской думы, позже его поставили напротив дома, где будущий фотограф провел свое детство. «Это знак благодарности великому гражданину своей страны», – сказал автор памятника знаменитый скульптор Григорий Викторович Потоцкий. И добавил: «Любой уважающий себя житель этой страны должен испытать чувство национальной гордости за то, что у него был такой земляк, как Халсман».
До недавнего времени о германском периоде жизни будущего фотографа было мало что известно. Сейчас положение изменилось: таинственным событиям, героем которых стал Филипп Халсман в конце 1920-х годов, посвящено большое количество исследований, о них пишут книги, снимают художественные фильмы. Нельзя, однако, сказать, что эта поистине детективная история стала нам более понятна или мы приблизились к ее раскрытию.
10 сентября 1928 года Филипп с отцом – богатым латвийским дантистом Максом Халсманом – отправились в Австрийские Альпы. Позднее молодой человек вспоминал, что шел на несколько шагов впереди отца, когда неожиданно услышал крик и, оглянувшись, увидел, что тот сорвался в пропасть. Филипп утверждал, что, спустившись вниз, обнаружил отца еще живым и отправился за помощью, но когда некоторое время спустя он вернулся в сопровождении местного пастуха, Макс Халсман был уже мертв с явными признаками насильственной смерти.
Вполне естественно молодой человек стал главным подозреваемым. Впоследствии о нем говорили как о «Австрийском Дрейфусе», «первой жертве зарождающегося национал-социалистического антисемитизма», но мне это представляется довольно надуманным. В самом деле, молодой человек вполне подходил на роль обвиняемого и без учета национальности: у него была прекрасная возможность совершить преступление, его семья провела похороны слишком быстро – они утверждали, что это было сделано согласно еврейским обычаям, но суд воспринял это как попытку скрыть следы преступления. Филипп вел себя странно при аресте, позволял себе резкие – и довольно глупые – выходки во время судебного процесса, в частности, игнорируя все доказательства, продолжал утверждать, что его отец погиб в результате несчастного случая. Единственное чего не хватало обвинению – это мотива, чем не преминула воспользоваться защита, правда не очень успешно. В декабре того же года молодого человека признали виновным в отцеубийстве и осудили на 10 лет тюрьмы.
В дальнейшем «зарождающийся национал-социалистический антисемитизм» сыграл в деле нашего героя скорее положительную роль – именно он дал адвокатам и родственникам Филиппа возможность говорить о несправедливости судебного разбирательства, предвзятости судей и тому подобное. В 1929 году Верховный суд Австрии отменил решение Тирольского суда и направил дело на повторное рассмотрение. На этот раз молодого человека признали виновным в непредумышленном убийстве и снизили срок до четырех лет. К этому времени к борьбе за освобождение «Австрийского Дрейфуса» подключились многие представители научной и художественной элиты, в частности Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд и Томас Манн. Наконец 1 октября 1930 года президент Австрии Вильгельм Миклас даровал Филиппу Халсману помилование с единственным условием – навсегда покинуть страну.
***
История иногда выбирает странные пути для осуществления своих целей: так, если бы не трагические события о которых говорилось выше, Филипп Халсман закончил бы университет и сделал бы карьеру инженера-электрика в какой-нибудь европейской стране или, скажем, в Соединенных Штатах. А может быть, вернулся бы в Латвию и окончил жизнь в одном из многочисленных лагерей Советского Союза. Но судьба распорядилась иначе, и в конце 1930 года молодой человек оказался во Франции.
Не получив образования, Филипп Халсман решил превратить свое хобби в профессию и в 1932 году открыл в Париже фотоателье. Его карьера складывалась более чем удачно, к середине 1930-х годов он был одним из самых модных французских фотографов, его фотографии печатались в таких известных журналах как «Vogue», «Vu» и «Voila». Благодаря портретам Андре Мальро, Поля Валери, Жана Пенлеве, Марка Шагала, Андре Жида, Жана Жироду, Шарля Ле Корбюзье и многих других представителей художественной богемы, французская пресса называла Халсмана лучшим фотографом-портретистом.
С началом Второй Мировой Войны семья Халсмана эмигрирует в Америку, сам же фотограф со своим литовским паспортом долго не мог получить визу. И опять на помощь приходит Альберт Эйнштейн, благодаря вмешательству которого Халсман попал в число наиболее значимых художников, писателей и учёных, которым дали визы в Соединенные Штаты. 10 ноября 1940 года фотограф прибыл в Нью-Йорк. С этого времени начинается самый плодотворный период в его жизни; именно здесь он прославился, воплотил в жизнь самые смелые мечты, сделал самые известные свои фотографии, издал книги. Видимо вполне справедливо его называют не «литовским фотографом», а «американским фотографом литовского происхождения».
Основным и самым любимым жанром мастера была портретная съемка. «Меня всегда интересовали люди», – писал он, – «Хороший портрет должен – и сегодня и через сто лет – показывать, как человек выглядел и что он из себя представлял». В другой раз Халсман остановился на этом более подробно: «Этого нельзя достичь, заставляя человека принять ту или иную позу или ставя его голову под определенным углом. Для этого нужно провоцировать "жертву", развлекать его шутками, убаюкивать тишиной, задавать ему такие дерзкие вопросы, которые даже лучший друг побоялся бы задать».
Филипп Халсман c Мэрилин МонроПодобную тактику мастер применил, когда в первый раз фотографировал Мэрилин Монро в 1952 году. Он попросил ее встать в угол, поставив перед ней камеру. У актрисы был такой вид, будто ее загнали в угол и отрезали все пути к отступлению. Затем сам фотограф и два его ассистента принялись говорить ей комплименты, устроили своеобразное соревнование за ее внимание. «Окруженная тремя мужчинами, не сводившими с нее восхищенных глаз, Мэрилин улыбалась, кокетничала, хихикала и даже изгибалась от удовольствия», – вспоминал Халсман, сделавший за это время около 50 фотографий.
В 1941 году фотограф познакомился со знаменитым художником-сюрреалистом Сальвадором Дали. Их дружеские и творческие отношения продолжались около 30 лет. В 1954 году Халсман выпустил книгу «Усы Дали» («Dali's Mustache») в которую вошли множество фотопортретов испанского художника – в основном его знаменитых усов. Для одной из самых известных фотографий этого цикла Халсман «построил» из семи обнаженных натурщиц фигуру напоминающую человеческий череп. Другая фотография известная под названием «Дали Атомикус» («Dali Atomicus») была в некотором смысле фотографическим продолжением знаменитой картины «Атомная Леда» («Leda Atomica»). В снимке друзья хотели показать движение электронов вокруг ядра: для этого на счет «три» ассистенты подбрасывали кошек и выплескивали из ведра воду, на счет «четыре» Дали подпрыгивал, вспышки освящали комнату ярким светом и Халсман фиксировал все это безобразие на фотопленку. После этого он удалялся в темную комнату, а помощники быстро наводили порядок в комнате, ловили и успокаивали кошек. Через некоторое время фотограф возвращался, виновато улыбаясь, говорил: «Ну, еще один дубль» и все повторялось сначала. «Шедевр» получился только после 28 попыток.
В 1952 году Халсману заказали официальный портрет семейства автомобильного магната Генри Форда. После изнурительной фотосессии с девятью взрослыми и одиннадцатью детьми, хозяйка дома пригласила фотографа выпить чашечку чая. Он поднял на нее глаза и неожиданно для самого себя спросил: «Миссис Эдсел, не разрешите ли Вы сфотографировать вас в прыжке?» Она взглянула на него с удивлением, потом улыбнулась: «Вы же не заставите меня прыгать на этих каблуках?», – спросила она разуваясь.
За супругой всесильного магната последовали Грейс Келли, Мэрилин Монро, Одри Хепберн, герцог и герцогиня Виндзор, будущий президент США Ричард Никсон, отец атомной бомбы Роберт Оппенгеймер, многие другие актеры и художники, политики и писатели, ученные и фотографы – всего около двух сотен знаменитых прыгунов включая самого Халсмана. «Когда человек прыгает его внимание в основном направленно на сам акт прыганья, маска спадает и появится его истинное лицо», – раскрывал фотограф свой замысел в предисловии к вышедшему в 1959 году фотоальбому «Книга Прыжков» («Jump Book»).
Филипп Халсман (Philippe Halsman) со своими обложками журнала "Life"Заслуги талантливого фотографа не остались без внимания. В 1945 году Халсман был избран первым президентом Американской ассоциации журнальных фотографов, где ему пришлось вести борьбу за творческие и профессиональные права своих коллег. В 1951 году он стал членом (contributing member) знаменитого фотоагентства «Magnum Photos». В 1958 году журнал «Популярная фотография» назвал Халсмана одним из «Десяти величайших фотографов в мире». Он оказался в подходящей компании: кроме него в «Десятку» попали Ирвин Пенн, Ричард Аведон, Ансел Адамс, Анри Картье-Брессон, Альфред Эйзенштедт, Эрнст Хаас, Юсуф Карш, Гьен Мили и Юджин Смит. Сам же фотограф считал наивысшим своим достижением 101 фотографию напечатанную на обложке знаменитого журнала «Life» – этот рекорд до сих пор никем не побит.
***
Филипп Халсман умер в Нью-Йорке 25 июня 1979 года. И даже после этого печального события он умудрился установить еще один рекорд: в 2006 году в честь столетия со дня рождения ему был установлен памятник – первый памятник фотографу в мире. Памятник был установлен на родине Халсмана; сначала в фойе рижской думы, позже его поставили напротив дома, где будущий фотограф провел свое детство. «Это знак благодарности великому гражданину своей страны», – сказал автор памятника знаменитый скульптор Григорий Викторович Потоцкий. И добавил: «Любой уважающий себя житель этой страны должен испытать чувство национальной гордости за то, что у него был такой земляк, как Халсман».