Поразительно,но в свидетельстве о крещении Мандельштама записали не Осипом-Иосифом.Как и врага-антипода-Иосифа Сталина.Но-вот загодка века!-Сталин ли "убил" своего врага тезку,отправив его в лагерь,как десятилетиями твердят литературоведы? Я так не думаю.
Мы живем,
под собой не чую страны,
Наши речи
за десять шагов не слышны...
очередная мыслишкаЕго крестили в Выборге,когда ему исполнилось 20.А в 48 убили под Владивостоком.За 11 тысяч километров-в противоположном углу страны.
"Мандельштам" в переводе с идиша "стволом мендаля". Он и был,ка невиданное миндальное деревце среди наших берез да сосен. Дерзкий и стеснитеный,обидчивый и нахальный,слезливый и смешливый.
Правда,один из одноклассинок скажет потом,что Осип вечно ходил,"повесив нос",да еще часто кричали :"Ёська!Застегни штаны!". А друго,некий Рубакин,напишет,что он "вольнодумец"был "весьма трусова.".Насчет штанов я лично верю-могла быть!А вот что "трусоват",возможно,не соглашусь. Рубакин не знал,что в училище наш романтик пробовал читать "Эрфуртскую программу" и "Капитал" Маркса,но с рыжим караимом,несгибаемым соучеником Борей Синани, мотался от эсеров по рабочим митингам и пылко выступал на них.Через 30 лет признался в этом на допросав в НКВД.Не скажет лишь,что мечтал стать боевиком,бомбистом,видел легендарных Азефа,Савинкова,Гершуни,сбежавшего с акатуйской каторги. И уж,конечно,никто не знал,что осенним вечером 1907 года он,еще подросток, и неизменный Синани сели в полутемный вагон паровика и на ночь глядя двинули в Райволу-на конспиративную дачу,на заседание ЦК эсеровТам им,правда,прикажут "сидеть смирно" и на второй этаж не ходить,но им хватит "наблюдения в щелку."
А,между прочим, среди первых стихотворений,опубликованных в "Аполлоне",было ставшее потом знаменитым :
"Дано мне тело-что делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого,скажите,мне благодарить?..."
Старая истина: Ничто не объединяет людей так,как общее преступление. Мандельштам,Цветаева,Ахматова(лучшие имена ХХ века!)-все они-общее преступление Союза писателей. Их губили подкожный страх и зависть литых шеренг Союза,сбиных послушанием. А ведь у каждого и тогда был выбор.
Ахматова,уидев его впервые в 1910-х, вспоминала: у него над пылающими глазами были ресницы в полщеки. О "прекрасныйх,загнутых ресницах" поэто вспоминала и Эмма Грештейн.А после ссылки в Воронеж,когда он,бездомный,прячась от милици,ночевал "по знакомым",у него в воспаленных веках не была уже ни одной ресницы.Выпали! А ведь ему,старику с остекленевшим взглядом,тени,судорожно хватающей воздух беззумным ртом было всего 46.
После письма Генерального секретаря Союза писателей Стакевского-главе НКВД Ежову,в котором было написанно:"...Срок его ссылки кончился. Его поддерживают,делают из него "страдальца".Она написал ряд стихов,которые не представляют никакой моральной ценности. Прошу решить вопрос о Мандельштаме...."
Через месяц на этой просьбе вместо стрыдливого эвфемизма "решить" появилось тоже одно,но уже конкретное слово :"Арестовать".
А что касается оценки стихов "высокопоставленным" Павленко,то через 30 лет Надежда Яковлевна ответила ему :"Убивая,всякий убица смеется над своей жертвой и повторяет:"Разве это человек? Разве это называется поэтом?"На этот раз нашего бедного Вергилия увозила не "эмка"-грузовик и два конвойных в кузове.Да,жизнь упала,как зарница!
Из 11-ого барака под Владивостоком,где умрет, поэт напишет:"Родная Наденька,не знаю,жива ли ты?"В "арбузную пустоту"крикнет.А она опоздает,лтветит ему за день до вести о смерти его. Но само письмо не умретнет,оно напечатано.
